Интервью Алёны Нефёдовой «Всенауке»: Градус научной грамотности

Существует ли «универсальный термометр», которым можно измерить уровень образованности и научной грамотности? Интересуются ли на самом деле россияне последними новостями науки и технологий? Социолог науки Алёна Нефёдова, научный сотрудник Лаборатории экономики инноваций ИСИЭЗ НИУ ВШЭ, рассказала проекту «Всенаука» об интересе россиян к сфере исследований, измерениях научной грамотности и отношении людей к ученым.

Осторожный интерес

Как вопрос о вращении Земли вокруг Солнца может измерить грамотность населения?

Алёна Нефёдова: Мы по результатам наших многолетних обследований постепенно приходим к пониманию того, что невозможно составить единый объективный опросник, который бы позволил измерить научную грамотность в современных условиях.

Научная грамотность в самом широком понимании концепта обозначает то, «что население „должно знать“ о науке». И изначальная идея состояла в том, что у населения должны быть базовые научные знания, которые на данный момент считаются истинными, абсолютными. Но это совсем не соответствует духу современной науки: в ней и в мире постоянно что-то меняется, причем довольно кардинально.

Средний уровень научной грамотности — это как раз школьная программа, значит, люди с низким уровнем не прошли ее либо в ней не было базовых основ. Некоторые вопросы в тесте сделаны специально чуть выше уровня школьной программы, чтобы проверить, насколько люди после школы интересуются чем-то новым.

Идеального способа измерить уровень научных знаний общества нет. Условно классический опросник, который стали использовать потом во многих странах мира, разработал Джон Миллер еще в 80-х годах. К нему есть методологические замечания, например, в нем в основном вопросы из областей технических и естественно-научных дисциплин, плохо согласованные между собой. С другой стороны, признается, что данный опросник остается полезным для измерения уровня научной грамотности различных индивидов, социальных групп и культур.

Поэтому вы стали просить участников ваших опросов самих оценить свой уровень?

Алёна Нефёдова: Дело в том, что цифры по научной грамотности не особо меняются, есть небольшой рост по ряду вопросов, но это не так интересно. Мы подумали, что будет здорово дополнить эти данные информацией о том, как человек вообще вовлечен в потребление научных знаний в своей повседневной жизни. Интересно понять, продолжает ли он получать новые знания уже после того, как он получил какую-то базу в школе. Нам кажется, что постоянно быть в информационной повестке дня важнее уровня остаточных школьных знаний, которые могут измерить и другие международные исследования (PIAСС, например). Поэтому мы спрашиваем респондентов, интересны ли им вообще новости о науке, какие именно, из каких источников они их получают, как оценивают собственный уровень информированности и так далее.

Интересна ли наука россиянам?

В России люди считают, что наука — это хорошо, важно и делает жизнь лучше. Но совсем другое дело — реальный интерес: потребление новостей, чтение книг, статей, посещение просветительских мероприятий. Здесь все намного печальнее. Вот и возникает вопрос: им наука на самом деле важна, или они отвечают так, потому что так положено считать? Зато 42% людей сказали, что они недостаточно информированы: здесь мы уже видим проблемы людей, что они таким образом сообщают, что до них не доходит научная информация. При этом мы видим, что упор идет в основном на телевидение, и через телевидение можно было бы что-то с этим сделать.

В век интернета телевидение все еще важнее всего?

Алёна Нефёдова: Да, причем если мы посмотрим на специфику медиапотребления, мы увидим, что это скорее пассивное потребление информации. Только 18% россиян хотят знать самые свежие новости о том, что происходит в современной науке, другим достаточно «просто иметь общее представление». То есть активный интерес к науке характерен для достаточно узкой категории населения, в то время как основная масса населения не хочет углубляться в детали и выходить за рамки того, что можно условно обозначить «культурным минимумом». И да, интернет вышел вперед пока только у молодых возрастных групп. Телевидение же (а оно предполагает довольно пассивное потребление информации, а не активный ее поиск) остается основным источником, если говорить о населении в целом.

Есть ли в сознании россиян образ типичного ученого?

Алёна Нефёдова: Стереотип, безусловно, есть, и он отличается от того же американского, у нас были исследования на эту тему. В целом для наших сограждан это позитивный образ: люди, которые самоотверженно работают и делают жизнь человека лучше. А с другой стороны, ученые воспринимаются «слегка чудаковатыми людьми», занятыми «странными вещами», с узким кругом интересов за пределами науки. Но у тех, кто общается с учеными, уже в меньшей степени проявляются такие негативные стереотипы. И это, кстати, причина для ученых «выходить в люди» — чтобы у людей менялось восприятие к лучшему.

Но интересно, что при общем позитивном образе ученого, когда людей спрашивают про выбор профессии, получается совсем другая картина: конечно, я уважаю ученых, но я не хотел бы, чтобы мой ребенок был ученым. И денег все еще мало (тут есть позитивная динамика, но все-таки), и статус все еще низкий. Рейтинг предпочитаемых для своих детей профессий нас всегда немного удручает: ученый ближе к серединке, а самая низко оцененная профессия — учитель. В топе — юристы, финансисты и врачи.

Как мотивировать ученых выходить в люди?

Алёна Нефёдова: Я считаю, что ученых надо так или иначе поощрять за популяризаторскую работу, потому что это серьезный труд, требующий большого количества времени. У ученых должно быть и общее понимание, что рассказывать о себе и своих результатах важно. Тут есть стандартное объяснение, почему это важно — потому что ученые получают зарплату из налогов. Но для самого ученого гораздо сильнее другая мотивация — коммуникация с публикой, которая на самом деле может быть полезна обеим сторонам.

Ученый, рассказывая о своей работе, может получить обратную связь в виде каких-то интересных вопросов, обсуждения. Прямая коммуникация даст понимание, какие вопросы сейчас важны. Население вообще должно интегрироваться в научную повестку, задавать какой-то спрос и тренды. Сейчас активно развивается гражданская наука: обычные люди выступают добровольцами в научных исследованиях, помогают их проводить. Это желание занимать активную позицию по отношению к тому, что происходит в мире науки и технологий, сейчас формируется. И будет хорошо, если ученые его поддержат.

Культура (не)доверия

Получается, на одной стороне активисты и так называемые сайнстеры, на другой — фанаты телевидения?

Алёна Нефёдова: Не получилось бы так, что вся популяризация науки начнет работать только на эту узкую группу. Мы, кстати, заметили, что по посещению научно-популярных лекций нет какого-то видимого роста, хотя контента становится все больше, и не только в Москве. Так или иначе, наука не должна становиться религией.

По вашим данным россияне доверяют ученым и науке в целом. Это хорошо?

Алёна Нефёдова: Все не так просто. Поначалу наблюдалась прямая зависимость между уровнем научной грамотности и уровнем интереса, вовлеченности и доверия к науке. Чем больше человек знал, тем больше доверял. Но сейчас ситуация изменилась. Возможно, потому что современные исследования стали более противоречивыми, поступает много неоднозначной информации (например, что ученые делают исследования на заказ).

Сейчас люди, которые привыкли изучать разные источники, показывают больший уровень недоверия к науке, чем те, кто пользуется исключительно одним источником (только читает соцсети или смотрит ТВ). Парадокс: человек, который мало знает, мало вникает, не интересуется, он скорее доверяет науке. И наоборот.

С отношением к науке тоже не все так однозначно. Если смотреть на цифры по общим вопросам про науку, то люди позитивно настроены. А вот когда речь заходит о конкретных вещах, таких как здоровье и окружающая среда, мы наблюдаем обратную тенденцию: 30% считают, что развитие технологий плохо сказывается на здоровье человека, 50% — на окружающей среде. Это не странно, мы давно уже изучаем такую тенденцию. Это следствие дистанцированности и номинальной, а не реальной поддержки технологий. Когда речь идет о более близких вещах к человеку, мы видим довольно тревожные сигналы от нашего населения. До людей не доходят конкретные технологии. Они не чувствуют, что развитие науки в этих сферах как-то улучшает их жизнь, как, по идее, должно быть. Новые технологии, которые должны улучшать здоровье, недоступны для большинства российского населения. Трансфер из научных знаний в прикладную область нарушен.

Почему при доверии к науке и потребности в научных знаниях так много людей все еще считают астрологию наукой? Популяризаторы недорабатывают? Кажется, разгромных статей очень много.

Алёна Нефёдова: Если сравнить объем информации против лженаучного статуса астрологии с объемом напечатанных гороскопов и объявлений по радио, очевидно, что перекос не в нашу пользу. Я не такой противник астрологии, чтобы громить ее с шашкой наголо. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы какой-нибудь яд не пили, а так — пусть развлекаются. Я, кстати, по гороскопу овен. (Смеется.) Интересно другое: при текущей информации люди астрологию считают именно наукой, а не просто в нее верят. Была мысль, что они путают с астрономией, но там был предварительный вопрос про чтение гороскопов, то есть ключевое слово про астрологию там все-таки было.

Исходя из тех данных, которые вы получаете, что можно посоветовать популяризаторам науки, в какую сторону идти?

Алёна Нефёдова: Во-первых, стоит обратить внимание на недостаточное разнообразие источников информации. Потому что, если сейчас посмотреть на ландшафт научно-популярной информации, то ситуация печальная. Нет каких-то интересных массовых комиксов, развлекательного научного контента для взрослых, если не считать переводной. Есть ситкомы вроде «Теории большого взрыва», но это все еще не массовое явление.

Нужно органично встраиваться в ежедневное медиапотребление взрослых людей, которые, как правило, имеют мало свободного времени, искать подходы, экспериментировать. Я верю, что при удачной подаче научный контент на телевидении может стать вполне реальной альтернативой «Битве экстрасенсов» или «Знахарю».

Источник: «Всенаука»